(Голосов: 1, среднее: 4,00 из 5)
Загрузка...
Литературная гостиная.
СЕРЕБРЯНЫЙ ВЕК. РУССКИЙ АВАНГАРД
Ведущие (по очереди):
Век серебряный,
Век из света…
Век поэзии,
Век мечты,
Бытия век,
Век человека,
Мысли век
И век красоты…
Век Душа, век Поэт…Звука век, Слова век…
Сколько тайн и имен! В этот век я влюблен.
Звучит песня на стихи М. Цветаевой «Я тебя отвоюю»
В глубине одного из петербургских дворов находилось кафе, называющееся «Бродячая собака». Открыто оно было в ночь под Новый год (1912 г.) и сразу стало излюбленным местом встреч петербургских поэтов, художников, артистов. Вот как об этом писал поэт Георгий Иванов: «Комнат в «Бродячей собаке» было всего три. Буфетная и две залы. Это в прошлом обыкновенный подвал. Теперь стены ярко раскрашены, вместо люстры – золотой обруч. Ярко горит огромный кирпичный камин. Комнаты сводчатые, волшебные от бликов». Здесь впервые встретились мы с Анной Ахматовой.
А. Ахматова Да, я любила их – те сборища ночные
Да, я любила их – те сборища ночные,
На низком столике — стаканы ледяные,
Над черным кофеём пахучий тонкий пар,
Камина красного тяжелый зимний жар,
Веселость едкую литературной шутки
И друга первый взгляд, беспомощный и жуткий…
Вдохновленные лица, на эстраде кто-то читает стихи, его перебивает музыка и рояль. Кто-то ссорится, кто-то объясняется в любви, кто-то рассказывает интересные истории.
М. Цветаева Какой-нибудь предок мой был — скрипач
Какой-нибудь предок мой был — скрипач,
Наездник и вор при этом.
Не потому ли мой нрав бродяч
И волосы пахнут ветром?
Не он ли, смуглый, крадёт с арбы
Рукой моей — абрикосы,
Виновник страстной моей судьбы,
Курчавый и горбоносый?
Дивясь на пахаря за сохой,
Вертел между губ — шиповник.
Плохой товарищ он был, — лихой
И ласковый был любовник!
Любитель трубки, луны и бус,
И всех молодых соседок…
Ещё мне думается, что — трус
Был мой желтоглазый предок.
Что, душу чёрту продав за грош,
Он в полночь не шёл кладбищем.
Ещё мне думается, что нож
Носил он за голенищем,
Что не однажды из-за угла
Он прыгал — как кошка гибкий…
И почему-то я поняла,
Что он — не играл на скрипке!
И было всё ему нипочём,
Как снег прошлогодний — летом!
Таким мой предок был скрипачом.
Я стала — таким поэтом.
Авангард и футуризм… В «Бродячей собаке» появляется Владимир Маяковский… Он был поэтом огромного таланта, мучительно чувствовавшим свое одиночество в этом мире, как все, наверно, гении. «Ну кому я к черту попутчик. Ни души не шагает рядом». Проблему личного одиночества Маяковский надеялся решить служением революции. Но в революции он по-лефовски отводил поэту служебную функцию, считая, что его долг служить настоящему ради будущего. Но, что в будущем? Время ли обгоняет его, или он оставил время позади?
В. Маяковский Багровый и белый отброшен и скомкан
Багровый и белый отброшен и скомкан,
в зеленый бросали горстями дукаты,
а черным ладоням сбежавшихся окон
раздали горящие желтые карты.
Бульварам и площади было не странно
увидеть на зданиях синие тоги.
И раньше бегущим, как желтые раны,
огни обручали браслетами ноги.
Толпа — пестрошерстая быстрая кошка —
плыла, изгибаясь, дверями влекома;
каждый хотел протащить хоть немножко
громаду из смеха отлитого кома.
Я, чувствуя платья зовущие лапы,
в глаза им улыбку протиснул; пугая
ударами в жесть, хохотали арапы,
над лбом расцветивши крыло попугая.
Поэты собирались в «Бродячей собаке». Они называли себя футуристами. Они были молоды и талантливы. Они были веселы и серьезны. Сочетали высокую поэзию со смехом, музыкой, легкими влюбленностями.
А вы смогли бы?
Я сразу смазал карту будня, плеснувши краску из стакана;
Я показал на блюде студня косые скулы океана.
На чешуе жестяной рыбы прочел я зовы новых губ.
А вы ноктюрн сыграть могли бы на флейте водосточных труб?
Авангард и акмеизм. Судьбы творцов начала века так же, как и судьбы многих россиян в то время, были трагичны и счастливы одновременно. И все они были необыкновенно талантливы и интересны. Целая серебряная россыпь имен…
Николай Гумилев… Оригинальность, поэтические откровения, любовь к путешествиям, странствиям, экзотике… Мечтатель, создатель «Цеха поэтов». Живой водой воистину может стать прикосновение к его душе.
Николай Гумилев. Среди бесчисленных светил
Среди бесчисленных светил
Я вольно выбрал мир наш строгий.
И в этом мире полюбил
Одни веселые дороги.
Когда внезапная тоска
Мне тайно в душу проберется,
Я вглядываюсь в облака
Пока душа не улыбнется.
Если мне порою сон
О милой родине приснится,
Я непритворно удивлен,
Что сердце начинает биться.
Ведь это было так давно
И где-то там, за небесами,
Куда мне плыть, не все ль равно,
И под какими парусами?
Игорь Северянин… Среди множества лидеров XX века живет миф о поэте Игоре Северянине. В чем его только не обвиняли: в восхвалении мещанства и пошлости, в самолюбовании. «Северянинщиной» называли дурной вкус.
Стихотворение И. Северянина «Ананасы в шампанском»
Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском!
Удивительно вкусно, искристо и остро!
Весь я в чем-то норвежском! Весь я в чем-то испанском!
Вдохновляюсь порывно! И берусь за перо!
Стрекот аэропланов! Беги автомобилей!
Ветропросвист экспрессов! Крылолет буеров!
Кто-то здесь зацелован! Там кого-то побили!
Ананасы в шампанском — это пульс вечеров!
В группе девушек нервных, в остром обществе дамском
Я трагедию жизни претворю в грезофарс…
Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском!
Из Москвы — в Нагасаки! Из Нью-Йорка — на Марс!
Судьбы творцов начала века… Они были яркими, необычными, трагическими, разными…Судьба каждого — это целая книга…А творчество – подарок для нас, ибо каждый найдет в авангардной серебряной россыпи поэзии свою мелодию.