Герои гатчинского подполья

Оглавление

Введение 3

Глава I. Проблема освещения в отечественной литературе истории гатчинского подполья 4

Глава II. Гатчина и гатчинцы в годы оккупации (1941 - 1944) 9

Заключение 16

Список использованной литературы и источников 18

Введение

В 1915 году на карте страны появился еще один Город воинской славы. Указом президента это звание присвоено Гатчине. Для Гатчины новость о том, что городу присвоен статус воинской славы, стала всеобщим праздником. Здесь этого ждали давно. За что такая высокая награда дана бывшему Красногвардейску?

Идеологическая машина СССР не позволяла присвоить почетный статус городу, который находился во власти фашистов. Это не смотря на то, что в военное время Гатчину просто заполонили концентрационными лагерями, и здесь под пытками погибли тысячи мирных жителей. Не смотря на героизм и непрекращающуюся борьбу Гатчинского подполья.

Теперь, наконец, все встало на свои места.

Актуальность. Теперь, 5 лет спустя, в год 75-летия Победы в страшной войне, награда «За мужество, стойкость и массовый героизм» г. Гатчина влечет за собой и некоторые обязательства для студентов ФКПОУ «СТИБ», расположенного в п. Сиверский Гатчинского района. На фоне великого подвига блокадного Ленинграда трагическая история, тогда ещё Красногвардейска, прожившего под оккупацией более трех лет, несколько затерялась. Мне показалось необходимым исследовать деятельность героев гатчинского подполья и их вклад в общее дело Великой Победы.

Гипотеза. Героическая борьба, действия и поступки героев гатчинского подполья внесли вклад как в дело освобождения города, так и в общее дело Победы, отвлекая силы оккупантов от Ленинграда, стратегической цели гитлеровского командования на этом направлении.

Цель. Донести собранную информацию до молодого поколения, освятить героические страницы борьбы жителей Красногвардейского укрепрайона в годы оккупации.

Проблема исследования. Вклад Гатчины и жителей Гатчинского района в дело сопротивления оккупированных территорий в военный период, роль партизан и подпольщиков.

Методы исследования: поисковый, исследовательский, анализ статей и литературы, анкетирование.

Практическая значимость исследования состоит в возможности использования материала на уроках истории и классных часах в группах обучающихся Сиверского техникума-интерната бухгалтеров, при изучении Великой Отечественной войны 1941-1945 гг., а также при оформлении тематических стендов и выставок.

Глава I.

Проблема освещения в отечественной литературе истории гатчинского подполья

В годы Великой Отечественной войны на территории Ленинградской области, оккупированной немецко-фашистскими войсками, организуется и разворачивается широкое народное сопротивление, которое осуществлялось в двух активных формах: открытой партизанской борьбе и менее заметной, но, тем не менее, эффективной (в первую очередь, в моральном отношении) антифашистской подпольной работе в городах и селах области. Литературы, посвященной истории партизанского и подпольного движения в Ленинградской области, издано немало. Однако изучение архивных материалов показывает, что далеко не все изучено. Одной из малоизученных проблем оказалась история анти-фашистского сопротивления на территории Гатчины и Гатчинского района (тогда — Красногвардейска и Красногвардейского района).

Первые исследователи темы сопротивления в Ленинградской области (П. Р. Шевердалкин, В. П. Самухин, Ю. П. Петров и др.^[1]) отмечали, что в начальный период оккупации в Красногвардейском (Гатчинском) районе не было ни действующих партизанских отрядов, ни организованного подполья. На это были объективные причины — территория района до ст. Сиверская (где находился штаб 18-й немецкой армии, наступавшей на Ленинград) была зачищена немецкой контрразведкой и полицией. Имелись и субъективные причины — когда враг подошел вплотную к Гатчине, местные партийные руководители отошли вместе с частями Красной Армии, и в нужный момент некому было возглавить подготовленные к подпольной работе группы советских людей. По информации П. Р. Шевердалкина, в бывшем Красногвардейском районе перед оккупацией было создано 5 подпольных групп численностью в 21 человек. Однако назначенный руководителем гатчинского подполья А. М. Азин был схвачен немецкой армейской разведкой, после допросов чудом выжил, был освобожден советскими танкистами и отправлен в тыл^[2].

Таким образом, созданная сеть партийного подполья осталась без руководства и к зиме 1941 г. распалась. На 60-е годы ХХ в. о судьбе подпольщиков ничего не было известно. Осталась неизвестной и проделанная ими работа. Подобная ситуация — гибель или арест руководителя и утрата связи между членами организации — имела место и в других районах области. Поэтому Ленинградский штаб партизанского движения (ЛШПД) предпринимает попытки восстановить или реанимировать их деятельность. ЛОК ВКП (б) в 1942 г. формирует и перебрасывает в тыл врага «особые партийные группы организаторов подпольной работы и партизанской борьбы на оккупированной территории Ленинградской области. Всего было переброшено 26 партийных групп»^[3]. Но восстановить подпольную организацию в Гатчине не удалось, несмотря на неоднократные попытки.

После освобождения Гатчины, по свежим следам, П. Р. Шевердалкин, В. П. Самухин и другие бывшие руководители выезжали в Гатчину и вместе с местными партийными органами искали следы гатчинского антифашистского подполья, но безуспешно. Однако спустя 20 лет местные журналисты, ссылаясь на воспоминания уцелевших участников сопротивления, «обнаружили» крупную, разумно организованную и активно действовавшую в Гатчине в годы войны подпольную организацию. В 1965 г. А. Арефьевым, С. Раскиным и А. Ярошенко была подготовлена рукопись книги «За огневой чертой», в которой утверждалось, что в Гатчинском железнодорожном депо была крупная партийная организация, которая вела большую разъяснительную и диверсионную работу под руководством бывшего секретаря Осьминского РК ВКП (б) Гринкина и что им было выведено из строя более 60 паровозов. Далее в рукописи говорилось, что эта подпольная организация снабжала партизан боеприпасами и продовольствием. При этом авторы предлагали представить героев к правительственным наградам. Издательство передало рукопись на рецензию в бюро секции по истории партизанского и подпольного движения в Ленинградской области, которая в 1964 г. была создана при музее истории Ленинграда.

Рукопись читал и рецензировал д-р ист. наук, профессор П. Р. Шевердалкин, который в годы Великой Отечественной войны был уполномоченным ЛОК ВКП (б) по организации партийного подполья на территории Ленинградской области, в том числе и в Гатчинском районе, а затем — заместителем начальника оперативного отдела ЛШПД на Волховском фронте. Внимательно ознакомившись с рукописью, П. Р. Шевердалкин пришел к выводу, что рассказы о подпольщиках и их деятельности были неубедительны. Они не подтверждались документально или свидетельскими показаниями. Работа подпольщиков представлена в упрощенной и, как писал рецензент, «по-детски наивной форме». Журналисты не имели никакого представления о том, как обстояло дело в действительности. По мнению П. Р. Шевердалкина, «рукопись не содержала никаких документальных фактов и являлась сплошным вымыслом». Много в тексте было и недостоверного — оккупанты представлялись беспечными, что, по мнению Шевердалкина, было в корне неверно. В итоге рукопись была отклонена, а авторам порекомендовали подтвердить все изложенное документами и свидетельскими показаниями.

В Гатчинский ГК КПСС было отправлено официальное решение бюро секции, в котором в ответ на предложение представить героев подполья к правительственным наградам, П. Г. Матвеев, бывший начальник отдела кадров ЛШПД, а на момент обсуждения рукописи — заместитель председателя бюро Ленинградской секции истории партизанского движения в Ленинградской области, сообщал, что ни в партийном архиве, ни в секции нет никаких данных о гатчинском подполье.

Несмотря на это в «Гатчинской правде» появилась серия очерков о гатчинских подпольщиках. В них уже говорилось о еще нескольких новых антифашистских группах и их подвигах в январе 1942 г^[4].

Историки партизанского движения и, в частности В. П. Самухин в предисловии к своей книге «Волховские партизаны» (1969), раз за разом повторяли, что все газетные статьи 1964–1965 гг. хотя и сообщают о широкой и разноплановой деятельности подпольщиков, направленной на оказание помощи партизанам, но все строится на предположениях. Нет ни одного реального факта, подтверждающего конкретную связь с конкретным партизанским отрядом или соединением^[5].

В феврале 1970 г. была развернута работа по уточнению истории работы антифашистского подполья в Ленинградской области и в Гатчинском районе в частности. Это работа велась уже ранее упоминавшейся секцией партизанского движения во главе с бывшим секретарем ЛОК ВКП (б) Г. Х. Бумагиным, отвечавшим за организацию подполья на территории Ленинградской области. Из Гатчины была получена справка «О Гатчинском антифашистском подполье в годы Великой Отечественной войны», подписанная секретарем Горкома КПСС Ванюшиным и начальником городского отдела КГБ, и просьба подтвердить ее содержание. Это содержание стало предметом обсуждения на бюро секции 20 мая 1970 г. И в этот раз ветераны партизанского движения утверждали, что «никаких архивных данных о гатчинском подполье не имеется, никто из руководителей партизанских отрядов и бригад не получали от гатчинского подполья никакой помощи и не имел с ними связи, подтвердить факты, изложенные в представленной справке, невозможно». Аргументы против были повторены в марте 1971 г. на заседании членов секции ветеранов войны, где с докладом выступал П. Р. Шевердалкин. Он подтвердил свою прежнюю позицию: ни организованной подпольной организации, ни организованных групп в Гатчине не было. Они были разгромлены (зачищены) в начале войны и воссоздать их не удалось.

Кроме того, Шевердалкин поставил под сомнение и фигуру героя большинства газетных очерков бывшего секретаря Осьминского РК Гринкина, который подпольной работой не занимался, а спокойно жил в Гатчине, «работал в железнодорожном депо, и никаких претензий со стороны немцев к нему не было. После войны его пригласили в РК отчитаться, чем он занимался во время оккупации. Тогда и выяснилось, что отчитываться ему было нечем. Поэтому Гринкин был исключен из партии, и в течение 25 лет он ни разу не апеллировал в свою защиту». Но в газетных статьях он представлялся как герой, выведший из строя 60 паровозов.

Относительно других антифашистских групп, упоминавшихся в газетных публикациях, Шевердалкин занял нейтральную позицию — не высказался ни за, ни против возможного существования таких групп, исходя из логического заключения: всюду на оккупированной территории страны существовало много антифашистских групп, поэтому они могли быть и в Гатчине. Но у него были обоснованные сомнения в их существовании.

Доклад вызвал неоднозначную реакцию слушателей. Во всяком случае, присутствовавший на собрании бывший заведующий военным отделом Красногвардейского РК ВКП (б) Баклагин заявил, что для него было неожиданным заявление Шевердалкина, что «все это просто вымысел» — ведь статьи были написаны уважаемыми журналистами. Выступивший при обсуждении бывший комиссар Осьминского партизанского отряда И. В. Скурдинский заявил, что он не может утверждать, было или не было гатчинское подполье. Он считал, что гатчинский ГК КПСС должен окончательно решить этот вопрос.

О других гатчинских подпольщиках, упоминавшихся в справке гатчинского ГК КПСС, Скурдинский ничего плохого не сказал. По его мнению, в этом он был солидарен с Шевердалкиным: в Гатчине, как и везде по стране, были патриоты. Но они вели работу с фашистами неорганизованно, без связи с партизанами, хотя во всех газетных публикациях подчеркивалось, что они работали на партизан.

Казалось бы, вопрос был исчерпан, но в 1986 г. вышел в свет сборник «На ближних подступах к Ленинграду. Гатчина (Красногвардейск) в годы Великой Отечественной войны»^[6]. В нем опять описывалась борьба славного гатчинского подполья. Авторы дали слово участникам событий, которые рассказывали невероятные истории о своей героической борьбе — диверсии на железной дороге, похищение с фашистских складов продовольствия и боеприпасов, спасение пленных. И лишь в одном случае упоминалась реальная встреча с партизанами 12-й бригады и ее командиром, хорошо запомнившим эту встречу^[7].

Однако партизанские командиры не подтвердили эти рассказы — ни они, ни бригадные разведчики, ни партизаны, совершавшие диверсии на железной дороге, никогда не встречались и не слышали о гатчинских подпольщиках и их активной деятельности.

И. И. Исаков, комиссар 5-й партизанской бригады, высказал мнение, что в Гатчине были отдельные патриоты-подпольщики, которые, если и вели какую-то работу, то вне связи с партизанами, без единого руководства^[8].

И тем не менее, в первое десятилетие ХХI в. все оставалось без изменения. И в военной летописи Гатчины 1941–1945 гг., составленной сотрудниками гатчинской городской библиотеки им. Куприна, зафиксировано существование 4-х подпольных организаций, включая группу все того же Гринкина^[9].

Сегодня, на наш взгляд, отношение гатчинских краеведов к «находкам» журналистов 60-х годов ХХ в. уже не такое восторженное. Одни, из тех, кто прикоснулся к данной теме, хотя и продолжают верить, но уже упоминают о подполье с осторожностью^[10]. Другие, в новой, уже «художественной форме», продолжают традицию прошлых лет, излагая героические дела героев журналистских легенд^[11]. В книге гатчинского краеведа Андрея Бурлакова есть раздел под названием «Герои не умирают», правда, насчитывающий всего 3 страницы, без всяких ссылок на использованные источники. Автор уверен, что гатчинское подполье существовало и признает, что подвиг гатчинских подпольщиков не то что не достаточно известен в отечественной истории, но и практически не исследован^[12].

Зато автор книги «Мобилизованный совестью» нисколько не сомневается в том, о чем он пишет, — в героической борьбе гатчинского подполья в период немецкой оккупации и необыкновенной судьбе (как ее придумал автор) руководителя одной из подпольных групп. Перед нами все та же легенда 60-х годов, но облеченная в художественную форму и превратившаяся в красивую сказку со счастливым концом. Пока в реальности прослеживается единственная правдоподобная версия — о возникновении молодежной группы, которая еще ничего и не успела сделать и была раскрыта.

В заключение первой главы подчеркну главное. В свое время советские историки обозначили проблему, которая до сих пор оказывается нерешенной. Практически отсутствуют новые книги о нелегкой работе советских патриотов на оккупированной врагом территории. А ведь по имеющимся сведениям, в Ленинградской области действовало 170 групп, в состав которых входило почти 700 человек. И сейчас основной задачей исследователей должна быть работа с архивными материалами, которую могут дать более полное представление об антифашистском подполье.

Во второй главе в отсутствие объективных возможностей опираться на достоверные источники по деятельности организованных групп, я решил сосредоточиться на отдельных личностях героев, значение поступков которых не умоляет факт неорганизованности.

Глава II.

Гатчина и гатчинцы в годы оккупации (1941 - 1944)

«13 сентября 1941 года начался отвод наших частей из сдавленного немецкими бронированными клещами с трех сторон Красногвардейска. С тяжелым сердцем оставляли бойцы и командиры пылающий город.

Днем, когда на проспекте 25 Октября показались гитлеровские мотоциклисты, они были буквально сметены пулеметным огнем из двухэтажного дома на углу Советской улицы и проспекта. Свой последний бой за город вела группа бойцов-ополченцев 267-го ОПАБ во главе с политруком А.С. Григориным. Бесстрашные бойцы из группы прикрытия сражались до тех пор, пока из города не ушли все наши подразделения.

Дальнейшая судьба бойцов и командира этой группы практически неизвестна. Гатчинские старожилы рассказывали, что на второй или третий день после оккупации города гитлеровцами был повешен на городской площади политрук Григорин, а несколько раненых воинов из его отряда были брошены в концлагерь.

Именем Андрея Григорина названа одна из улиц Гатчины»^[13]

«Буквально через месяц-полтора горожане увидели над площадью Коннетабля паучью фашистскую свастику, укрепленную оккупантами на самой вершине 32-метрового обелиска. Более двух лет торчала она зловещим символом гитлеровского «нового порядка». Того самого кровавого «порядка», который обошелся гатчинцам очень дорого. Почти 90 процентов жителей города были уничтожены или угнаны в рабство»^[14]

866 дней жители Красногвардейска и района находились под гнетом фашистских оккупантов, испытали на себе все ужасы гитлеровского террора. В городе и его окрестностях был создан ряд концентрационных лагерей, в которых погибли десятки тысяч советских граждан – мужчин, женщин, детей. Подобные лагеря действовали и во многих населенных пунктах – Вырице, Рождествене, Сиверском и других.

Повсеместно был введен рабский принудительный труд. Невыход на работу рассматривался как преступный саботаж и в большинстве случаев карался расстрелом. Гитлеровцы подвергли разграблению и разрушению выдающиеся памятники русского зодчества, находившиеся на территории города и района.

Были сожжены Гатчинский дворец, придворцовые конюшни, Лесная оранжерея и др., повреждены многочисленные парковые сооружения, взорваны мосты. В Дворцовом парке вырубили сотни деревьев, а часть Приоратского парка уничтожили. Ценное имущество, которое не удалось спрятать, частично вывезли в Германию, частично уничтожили.

«Согнав в Красногвардейск (ближайший тыловой город) десятки тысяч жителей – советских людей из прифронтовой полосы – Урицка, Стрельны, Красного Села, Петергофа, Пушкина и других населенных пунктов и городов, фашисты начали систематически и планомерно уничтожать их. По данным комиссии по расследованию зверств немецко-фашистских захватчиков по Ленинградской области, на территории Красногвардейска гитлеровцами было уничтожено свыше 40 тысяч мирных жителей.

В городе находился огромный концлагерь под названием «Дулаг-154». Филиалы этого концлагеря располагались на территории бывшего военного аэродрома, на улицах Хохлова, Рощинской, в полуразрушенных помещениях бывшей граммофонной фабрики и других местах. Здесь каждый день от голода и холода погибали сотни людей. Ежедневными были и публичные расстрелы на глазах у жителей.

Свыше 7 тысяч человек погибли в концлагерях, расположенных в районе села Рождествена. В селе Никольском гитлеровцы зверски убили 850 больных, находившихся на излечении в психиатрической больнице имени Кащенко. Палачи в белых халатах вводили в вены больных фенол.

В Красногвардейске и его ближайших окрестностях был размещен огромный аппарат разведывательных и карательных подразделений и организаций, нацеленных на город Ленина. По планам гитлеровцев, эти подразделения должны были наводить «новый порядок» после планируемого ими захвата Ленинграда. А пока... пока различные зондеркоманды, подразделения гестапо, СД, абвера и разведшкол проходили свою кровавую «практику» здесь, по месту «временной» дислокации.

Кроме этого, в Красногвардейске был создан отдел пропаганды, который подчинялся непосредственно управлению пропаганды группы армий «Север».

Специально завербованная гитлеровцами агентура из числа предателей, набранных из местного населения, докладывала гестапо о всех, кто проявлял свои симпатии к Советской власти. Не случайно поэтому в Ленинградском штабе партизанского движения Красногвардейский (Гатчинский) район считался самым трудным для подпольной работы в Ленинградской области. Почти все попытки направить сюда из Ленинграда людей для развертывания партизанской борьбы и сбора сведений разведывательного характера кончались неудачей.

И тем не менее в задавленной фашистским террором, истерзанной и окровавленной Гатчине боролись, погибали, но не сдавались советские люди»^[15]

«Вот как о событиях той суровой поры рассказывал П.П. Явдосюк – член КПСС, награжден орденом Отечественной войны II степени:

– Я расстался с Красногвардейском всего два месяца тому назад. А когда вновь вернулся сюда – не узнал города. Он словно пригнулся к земле и стал каким-то черно-землистым, словно раздавленный чьей-то огромной ногой. Пустые глазницы окон с резкими бельмами фанеры вместо стекол, грязные, давно не метенные улицы вызывали щемящее чувство пустоты и тревоги в груди.

Особенно резали глаза совершенно неуместные в этом исконно русском городе нелепые таблички с надписями на немецком языке – «Кирхенштрассе», «Берлинерштрассе» и т.п. Все заборы были сплошь увешаны плакатами и объявлениями военного командования на русском и немецком языках. И почти каждое такое объявление и плакат заканчивались стереотипной фразой: «За неисполнение – смертная казнь».

В переулке у здания бывшей милиции осенний ветер раскачивал тела повешенных. Таблички на груди казненных говорили, что это партизаны. По грязным тротуарам, с опаской оглядываясь по сторонам, торопливо спешили редкие прохожие»^[16]

«...В Петродворце, Пушкине, Павловске, Гатчине фашисты принесли настолько большой ущерб, что его ни в коем случае нельзя было сравнить с ущербом памятникам самого Ленинграда.

Летом 1944 года в основном был подсчитан размер ущерба, нанесенного войной пригородным дворцам. Так, по Большому дворцу в Петергофе ущерб представлялся в сумме 2 250 000 рублей, по Екатерининскому дворцу – 2 065 000 рублей, по Гатчинскому – 3 720 000 рублей. Сюда не входили парковые павильоны, мосты, фонтаны и ландшафтная часть парков.

За период оккупации в Гатчине было расстреляно 100 человек, повешено 762, умерло от истязаний 35008, погибло военнопленных 80000, угнано в рабство в Германию 17000 советских людей. Согласно переписи, проведенной немцами в июне 1943 года, в Гатчине числилось 22 тысячи жителей, в момент освобождения здесь находилось 2,5 тысячи человек»^[17]

Несмотря на бесчеловечный репрессивный режим, не угасала борьба советских патриотов против немецких захватчиков. Десятки жителей Красногвардейска и района сражались с фашистами в составе партизанских, сотни участвовали в срыве экономических, политических и военных мероприятий оккупационных властей. Многие пали в неравной борьбе с врагом.

О героической борьбе, действиях и поступках советских людей очень многое становилось известным из рассказов очевидцев, а иногда лишь десятки лет спустя, после того как были обнаружены, систематизированы и переведены на русский язык архивы гитлеровских спецслужб, захваченные нашими войсками в Прибалтике.

Вот один из этих документов:

Объявления комендатуры на немецком и русском языках об этом расстреле были развешены на стенах домов в тот же день. Однако фамилии военнопленных в объявлении не указывались. Изучая другие документы, советские чекисты ознакомились с протоколами допросов всех членов этой группы. И каждый протокол – это молчаливый свидетель огромного мужества и достоинства советских людей.

Кто же такие эти 25?

Как рассказывают оставшиеся в живых очевидцы и трофейные документы, это были самые обыкновенные молодые люди, волей различных обстоятельств оставшиеся на временно оккупированной фашистами земле.

Гитлеровцы согнали в Красногвардейск большое количество жителей из городов и населенных пунктов, расположенных непосредственно у линии фронта под блокированным Ленинградом. Именно по этой причине здесь оказалась довольно большая группа юношей и девушек из Пушкина. Были среди них Александра Дрынкина, Екатерина Шилова, Игорь Рыбаков и ряд других молодых людей.

Шура Дрынкина – комсомолка, жена командира Красной Армии Андрея Дрынкина.

Очень скоро маленькая комната Шуры в доме на улице Радищева превратилась в своего рода штаб сопротивления. Наиболее частыми гостями здесь были Екатерина Шилова, Валентина Дмитриева, комсомолка Евдокия Потапова.

Чтобы как-то поддержать умиравшую с голода семью, Дуся Потапова нанялась на работу в немецкий полевой госпиталь. Здесь же работала Валя Дмитриева.

В комнате у Шуры и было принято решение вначале связаться с советскими военнопленными, а затем, похитив у врага оружие, попытаться бежать из города и связаться с партизанами.

Через некоторое время Дусе Потаповой и Вале Дмитриевой удалось познакомиться, а затем привлечь в свою группу двух пленных советских воинов – Алексея Куприянова и Алексея Николаева, работавших в том же полевом госпитале.

Шура Дрынкина через военнопленного Михаила Матвеева связалась с группой военнопленных, работавших на городском хлебозаводе. Это была огромная удача. Похищаемый на пекарне хлеб советские патриоты сразу же стали передавать наиболее слабым узникам гитлеровских концлагерей. Ценой этого же хлеба приобреталась гражданская одежда, кое-какие медикаменты.

Группа Дрынкиной разрасталась. Зимой 1941/42 года к ней примкнул Сергей Степанов, боец народного ополчения из Ленинграда. Когда часть, в которой он служил, была разбита под Лугой, ему удалось вырваться из окружения и, переодевшись в гражданскую одежду, пробраться в Красногвардейск.

В трофейном гестаповском документе Степанов упоминается как руководитель группы из десяти человек. Так оно в сущности и было. Возле Сергея объединились заместитель политрука Игорь Иванов, рядовые Иван Максимков, Николай Александров и другие военные. Все они числились на бирже труда как рабочие разных специальностей и все страстно мечтали вернуться в ряды Красной Армии и беспощадно бить врага.

Как выяснилось впоследствии, связь группы Сергея Степанова с группой Шуры Дрынкиной была установлена через Надю Федорову...

0дной из наиболее ярких фигур комсомольского антифашистского подполья в Красногвардейске, несомненно, была Надя Федорова. Надя – местная жительница. В 1941 году она работала продавцом хлебобулочного отдела продовольственного магазина, который размещался в доме №1 на Советской улице. Невысокого роста, с озорной, обаятельной улыбкой, девятнадцатилетняя девушка была заводилой среди местной молодежи, непременной участницей всех спектаклей драматического кружка клуба имени Некрасова.

Комсомолка Надя Федорова оставалась в Красногвардейске, собирала данные о передвижении воинских частей в ближнем тылу гитлеровцев и передавала их в разведуправление фронта. Поэтому вначале устроилась работать кладовщицей на фашистский аэродром.

Кто знает, может быть, природное актерское дарование и позволило этой хрупкой миловидной девушке умело держать себя в волчьем логове, играть роль этакой бездумной красивой куклы, которая не прочь пофлиртовать и провести вечер в обществе летчиков люфтваффе.

Можно себе представить, какие тяжелые испытания выпали на долю этой девушки-патриотки. Ведь для того чтобы выполнить наказ Родины, она должна была не вызывать абсолютно никаких подозрений у гитлеровцев. Мило улыбаться солдатне и офицерам и в то же время глубоко ненавидеть и презирать их, – сознаемся, дело не простое.

Еще горше и труднее было выносить косые взгляды горожан, хорошо знавших Надю...

Однако Надя Федорова оказалась хорошим конспиратором. Даже родители, проживавшие на окраине города, ничего не знали о ее подпольной деятельности. Хорошо понимая, что в случае провала ее отец и мать будут расстреляны как соучастники, Надя якобы порвала с ними и поселилась отдельно, в комнате на втором этаже дома №25а по улице Герцена.

Эта комната впоследствии сыграла памятную роль в истории 25 комсомольцев-подпольщиков. Здесь Надя регулярно встречалась со своими товарищами и получала от них самые необходимые разведданные, которые по одной ей известным каналам попадали затем в осажденный Ленинград. К сожалению, более точными фактами об этой стороне деятельности Нади Федоровой мы не располагаем.

Однако кое-какой свет именно на это обстоятельство проливает трофейный документ. Начальник службы СД в Красногвардейске доносит начальству: «Некая Надежда Федорова – 24.9.21, работавшая последнее время в комендатуре немецких летчиков, имела постоянную связь с Ленинградом... Несмотря на длительные допросы, очные ставки и перекрестные допросы, она настойчиво молчала...»

Далее в документе сообщаются мотивы того, почему именно Надя Федорова возбудила такой обостренный интерес к себе со стороны контрразведывательных органов противника.

Оказывается, во время обыска в ее комнате гитлеровские ищейки обнаружили фотокарточку одного из тайных агентов СД. Более того, из трофейных документов отчетливо явствует, что у фашистской контрразведки были и другие сведения о Федоровой. В частности, в одном из них сообщалось: «...большое количество записей, военного характера было передано Надей в Ленинград через двух ее подруг».

Кто они, эти две подруги? К сожалению, мы ничего о них пока не знаем...

«Она настойчиво молчала...» Нетрудно догадаться, что стоит за этой строчкой фашистского палача в черном мундире»^[18]

Мы уже говорили о том, в каких необыкновенно трудных условиях приходилось работать советским патриотам в оккупированном Красногвардейске. И тем не менее разведуправление Ленинградского фронта даже в самый напряженный момент осени 1941 года получало отсюда разведданные, порой особой важности.

Не беремся категорично утверждать, что именно от Нади Федоровой получались нашим разведуправлением эти важные сведения. Но и отрицать такое предположение тоже нельзя.

«Однако вернемся вновь к трофейным документам.

В другом из них следователь штурмшарфюрер СС сообщает, что Надю Федорову допрашивали трижды. Между допросами к ней в камеру подсаживали женщин-провокаторов. Все тщетно!

Во время первого допроса следователь пишет, что пытался заставить Надю рассказать об организаторе группы советских военнопленных Александре Дрынкиной.

Надя отвечает: (цитируем документ):

– С Шурой не имела ничего общего, и потому не могу говорить о ее делах.

На вопрос о связях с Ленинградом она заявляет:

– У меня нет связи с Ленинградом, никакого задания оттуда я не получала и сообщений туда не передавала.

А вот и заключительные показания истерзанной пытками Нади Федоровой:

– То, что требуют от меня сказать, я не скажу. Если даже станете убивать меня, я все равно буду все отрицать.

И наконец, самое последнее:

– Никаких показаний давать не буду.

Теперь приведем показания советских военнопленных, работавших на хлебозаводе. Связь с ними поддерживали Александра Дрынкина, Екатерина Шилова и Валентина Дмитриева.

«Евгений Крушельницкий, – записывает в протоколе допроса Мюллер, – военнопленный, говорит: «Да, девушки время от времени приходили к нам. Я с ними танцевал, игрял на гитаре. О планах побега ничего не знаю».

Примечание: Это неправдоподобно. Он был посвящен во все планы, но не хочет никого выдавать.

Василий Раевский, военнопленный, дает такое же ложное показание, как и Крушельницкий. Он тоже пытается уверить, что с девушками только танцевал и ни о каких планах побега не слышал. Вообще на все заданные на допросе вопросы Раевский заявил, что он ничего не знает.

Григорий Горбачев, военнопленный. Дает такие же показания, как и его предшественники. Верить ему нельзя.

Александр Гололобов, военнопленный, также все отрицает.

Анатолий Баринов, военнопленный, говорит то же, что и допрошенные ранее.

Показания военнопленных неправдоподобны, хотя и одинаковы. Очевидно, военнопленные договорились между собой в камере «Дулага-154», где сидели одну ночь из-за отсутствия у нас свободных помещений».

Военнопленный Иван Максимков на все вопросы следователя заявил следующее:

– Да, я хотел уйти в лес для того, чтобы перейти на сторону красных. Я знал, что меня сразу же призовут в Красную Армию, я этого хотел...

...На требования следователя назвать имена сообщников Максимков ответил:

– Я ведь получу пулю в лоб. Зачем же мне впутывать в это дело еще и других?»^[19]

Их расстреляли 30 июня 1942 года у каменной стены парка Сильвия. Они опоздали с уходом в партизаны всего на два дня. Когда уже были собраны оружие и боеприпасы, продовольствие и медикаменты.

Выдала комсомольцев-подпольщиков та самая Вера, о которой сообщал своему начальству гестаповец в полковничьей форме.

Почти четверть века шли по следу предательницы чекисты и в конце концов поймали ее. В декабре 1967 года в Гатчинском Доме культуры начался открытый судебный процесс по делу предательницы, который всколыхнул весь город. На вечернем заседании судебной коллегии Ленинградского областного суда 18 декабря 1967 года был оглашен приговор, по которому она была приговорена к высшей мере наказания – расстрелу.

«У фигуры коленопреклоненной девушки из бронзы всегда цветы. Сюда, к могиле 25 комсомольцев-подпольщиков в парке Сильвия, всегда идут люди, чтобы отдать дань уважения и восхищения тем, кто не склонил своей головы перед врагом, навсегда остался верен Родине...»^[20]

Заключение

В январе 1944 года пробил час освобождения гатчинской земли от захватчиков. Перейдя в решительное наступление против сил 18-й немецкой армии, осаждавших Ленинград, наши войска прорвали вражескую оборону и двинулись на запад. Вечером 25 января 123-й стрелковый корпус 42-й армии подошел к северо-западной окраине Гатчины^[21], а соединения 117-го стрелкового корпуса Героя Советского Союза генерал-майора В.А. Трубачева начали штурм города с востока. Упорные уличные бои шли в течение всей ночи.

Утром 26 января 1944 года Гатчина была освобождена. К этому времени наши войска уже очистили от врага Красное Село, Пушкин, Павловск. 27 января стало днем полного освобождения Ленинграда от блокады. А полгода спустя, после разгрома нашими войсками финской армии, завершилась и битва за Ленинград, длившаяся свыше трех лет.

Только сейчас для нас начинают приоткрываться страницы подлинной истории войны. До сих пор мы не знаем самого главного – цены Победы. За послевоенные годы она выросла сначала с 7 до 20 миллионов, а затем до 28 миллионов человек. Видимо, и это не предел. Есть что-то кощунственное в подобном округлении потерь до какого-нибудь очередного миллиона, словно речь идет не о людских судьбах. Рано или поздно мы обязательно признаем, что войну выиграли количеством, неслыханным по массовости жертвоприношением.

Не имеет аналогов в новейшей истории и трагедия, постигшая Ленинград. За первый блокадный год в городе и его окрестностях голодная смерть унесла около 800 тысяч человеческих жизней. Подобного не пережил ни один европейский, ни один азиатский город. Не случайно сама память о постигшем ленинградцев бедствии на долгие годы оказалась под запретом. А сколько воинов армии и флота сложили головы в тяжелой битве за Ленинград, в боях за освобождение области. Один лишь Ленинградский фронт в 1944 году потерял 650 тысяч человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести.

Гатчина в основном залечила свои тяжелые раны. Там, где гремели бои, высятся новые жилые дома, продолжается трудное восстановление Гатчинского дворца, других архитектурных сооружений. Вдоль бывших рубежей, на которых сражались защитники города, воздвигнуты памятники, установлены мемориальные доски. К ним приходят участники войны, их дети и внуки, гости города.

Продолжается поиск имен забытых героев, конкретизируются подробности минувших боев. Уточняются факты, связанные с обороной Красногвардейска (Гатчины), борьбой подпольщиков и партизан. Установлено общее количество отдельных пулеметно-артиллерийских батальонов, входивших в Красногвардейский и Слуцко-Колпинский укрепленные районы, выяснены многие неизвестные страницы их боевого пути^[22].

Тем огорчительнее узнавать о случаях забвения памяти воинов, павших в боях за Родину. До сих пор не отмечены обелисками и стелами многие поля былых сражений. В лесах и болотах области ежегодно обнаруживаются все новые и новые непогребенные воинские останки. Растет количество заброшенных захоронений, сплошь и рядом братские могилы запахиваются, сносятся, сравниваются с землей. Горькой иронии полны известные всем слова: «Никто не забыт и ничто не забыто».

Память о ратных и трудовых делах гатчинцев в военные годы должна быть навсегда сохранена в сердцах потомков.

Список использованной литературы и источников

1. Арефьев А. Герои в белых халатах // Гатчинская правда.1964. 23 декабря.
2. Арефьев А. За Родину, за советскую власть. Новые данные о героях гатчинского подполья в дни Великой Отечественной войны // Гатчинская правда. 1964. 18 ноября.
3. Арефьев А. Партизанский арсенал и улица Радищева // Гатчинская правда. 1965. 24 и 31 марта.
4. Арефьев А., Георгиев А. Эшелоны летят под откос // Гатчинская правда. 1965. 19 декабря.
5. Битва за Ленинград». 1941-1944. М., 1954.
6. Бурлаков А. Гатчинский край в годы оккупации. 1941–1944. Гатчина, 2015.
7. Гатчинские страницы Великой Отечественной войны. 60-летию Победы посвящается. Гатчина, 2005.
8. Георгиев А. К партизанам идет пополнение // Гатчинская правда. 1965. 8 апреля.
9. Ленинградская область в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.: к 70-летию освобождения Ленинградской области от фашистской и финской оккупации. 2-е изд. СПб., 2014.
10. Любецкий И., Прохоров Н. На ближних подступах к Ленинграду. Гатчина (Красногвардейск) в годы Великой Отечественной войны. Л., 1986.
11. Партизаны. Новые подробности о боевых действиях народных мстителей на ленинградской земле в годы Великой Отечественной войн. СПб., 1995. С. 116.
12. Петров Ю. П. Партизанское движение в Ленинградской области. 1941–1944. Л., 1973.
13. Самухин В. П. Волховские партизаны. Л., 1969.
14. Фрейзон М. М. Репортаж из-за линии фронта. Партизанская война в Ленинградской области. 5-е изд. СПб.: ГПЛО ИПК «Вести», 2015.
15. Цитадель под Ленинградом. Гатчина в годы Великой Отечественной войны. Л., 1992.
16. Шатров К. Мобилизованный совестью. НППЛ «Родные просторы», СПб., 2017.
17. Шевердалкин П. Р. Героическая борьба ленинградских партизан. М., 1959.
18. Шевердалкин П. Р. Ленинградские партизаны. Л., 1947.
19. Шла война народная…: сб. ст. / авт.-сост. А. И. Веретин. СПб., 2015.

1. См., например: Шевердалкин П. Р. 1) Ленинградские партизаны. Л., 1947; 2) Героическая борьба ленинградских партизан. М., 1959; Самухин В. П. Волховские партизаны. Л., 1969; Петров Ю. П. Партизанское движение в Ленинградской области. 1941–1944. Л., 1973; Ленинградская область в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.: к 70-летию освобождения Ленинградской области от фашистской и финской оккупации. 2-е изд. СПб., 2014; Фрейзон М. М. Репортаж из-за линии фронта. Партизанская война в Ленинградской области. 5-е изд. СПб.: ГПЛО ИПК «Вести», 2015; Шла война народная…: сб. статей / авт.-сост. А. И. Веретин. СПб., 2015. ↑

2. См.: Цитадель под Ленинградом. Гатчина в годы Великой Отечественной войны. Л., 1992. С. 77; Партизаны. Новые подробности о боевых действиях народных мстителей на ленинградской земле в годы Великой Отечественной войн. СПб., 1995. С. 116. ↑

3. Там же. С. 105. ↑

4. См.: Арефьев А. 1) За Родину, за советскую власть. Новые данные о героях гатчинского подполья в дни Великой Отечественной войны // Гатчинская правда. 1964. 18 ноября; 2) Герои в белых халатах // Гатчинская правда.1964. 23 дек; 3) Партизанский арсенал и улица Радищева // Там же. 1965. 24 и 31 марта; Георгиев А. К партизанам идет пополнение // Гатчинская правда. 1965. 8 апреля; Арефьев А., Георгиев А. Эшелоны летят под откос // Гатчинская правда. 1965. 19 декабря. ↑

5. 3 Самухин В. П. Волховские партизаны. С. 37. ↑

6. Любецкий И., Прохоров Н. На ближних подступах к Ленинграду. Гатчина (Красногвардейск) в годы Великой Отечественной войны. Л., 1986. ↑

7. См. подробно: Непокоренный город. // На ближних подступах к Ленинграду. С. 187. ↑

8. Там же. Л. 53 ↑

9. См.: Гатчинские страницы Великой Отечественной войны. 60-летию Победы посвящается. Гатчина, 2005. ↑

10. См.: Бурлаков А. Гатчинский край в годы оккупации. 1941–1944. Гатчина, 2015. ↑

11. См.: Шатров К. Мобилизованный совестью. НППЛ «Родные просторы». СПб., 2017. ↑

12. Бурлаков А. Гатчинский край в годы оккупации. С. 32–35. ↑

13. И.Г. Любецкий. «Свастика над городом» (Сборник: «Цитадель под Ленинградом. Гатчина в годы Великой Отечественной войны». Составитель И.Г. Любецкий. – СПб.: Лениздат, 1992. Стр.194-195.) ↑

14. Там же. Стр. 154. ↑

15. Там же. Стр. 195-196. ↑

16. Там же. Стр. 204. ↑

17. Н.С. Третьяков. «Гатчинский дворец, годы испытаний» (Сборник: «Цитадель под Ленинградом. Гатчина в годы Великой Отечественной войны». Составитель И.Г. Любецкий. – СПб.: Лениздат, 1992. Стр.150-151.) ↑

18. Любецкий Ипполит Григорьевич. «Свастика над городом» (Сборник: «Цитадель под Ленинградом. Гатчина в годы Великой Отечественной войны». Составитель И.Г. Любецкий. – СПб.: Лениздат, 1992. Стр.196-200.) ↑

19. Там же. Стр. 200-203. ↑

20. Там же. Стр. 203. ↑

21. 23 января 1944 года Президиум Верховного Совета СССР вернул городу Красногвардейску имя Гатчина; а Красногвардейский район был переименован в Гатчинский. ↑

22. Вот номера этих батальонов: 4, 20, 23, 24, 126, 247, 261, 263, 264, 265, 266, 267, 268, 269, 270, 271, 273, 274, 275, 276, 277, 278, 281, 282, 283, 284, 289, 290, 291, 292, 294 и 295-й. ↑